Наталья Мавлевич
Ассоциация «Свободное слово» продолжает следить за делом Дмитрия Бученкова. Сегодня мы публикуем еще один репортаж Натальи Мавлевич из зала Замоскворецкого суда.
Запись довольно длинная – прошу прощения. Но мне кажется важным как можно точнее и полнее рассказать о том, что происходит на этом невероятном процессе. Может, потомкам пригодится. А заседание длилось около трех часов.
***
— Когда мне предложили дать оценку заключению специалистов из Института криминалистики ФСБ, я удивился. Но, ознакомившись, решил поработать. В результате обнаружились нарушения и недопустимые для экспертов такого ведомства ошибки.
Так начал свое выступление Николай Григорьевич Бахарев, член ассоциации судебных экспертов России, директор двух экспертных агентств, вызванный защитой как специалист по почерковедческой экспертизе.
В отличие от судьи Семеновой, Бахарев голос не экономил, в зале было отчетливо слышно каждое слово. Поначалу этот диалог выглядел комично, но Бахарев громогласными репликами: «Погромче, пожалуйста» и «Что вы сказали?» — пресёк издевательский шелест судьи.
Предметом экспертизы был дневник сестры Дмитрия Бученкова Натальи, о котором уже шла речь на одном из заседаний. Обвинение, опираясь на это заключение, пытается доказать, что записи о том, что Бученков был 6 мая 2012 года у родителей в Нижнем Новгороде, Наталья внесла значительно позже, чтобы выгородить брата.
Бахарев дотошно перечислил статьи Федерального закона об экспертизе и профессиональные методические правила, грубо нарушенные экспертами ФСБ. Его вывод: экспертизу нельзя считать объективной, достоверной и обоснованной.
– Я сам работал в этой организации, — сказал он, — и не мог не обратить внимание на такое безобразие.
Судья слушала специалиста со скептической улыбкой, прокурор осведомилась, получил ли он вознаграждение от заказчиков.
— У нас коммерческое агентство, плата взимается по тарифу.
Видимо, этот факт невыгодно отличает Бахарева от бескорыстных экспертов-чекистов.
***
Кульминацией заседания стал допрос свидетеля защиты Ярослава Никитенко, сотрудника Института ядерных исследований РАН, гражданского активиста. Когда в конце 2015 года СМИ сообщили об аресте Бученкова и поместили фотографии «человека в черном» (он же Козырек), которого следствие считает Дмитрием Бученковым, Ярослав увидел на них и себя и понял, что он – идеальный свидетель. Во-первых, он давно знал Бученкова по разным протестным акциям, во-вторых, он видел рядом с собой и запомнил Козырька, в-третьих, их соседство подтверждают фотографии. Он написал в Следственный комитет заявление, но следователи не спешили его опрашивать. И сделали это, только когда адвокат Сидоркина заявила его свидетелем защиты.
Мы все знаем по американским фильмам, как обвинители и адвокаты сбивают с толку свидетелей другой стороны. В этом выражается принцип состязательности судопроизводства. Однако в нынешних российских политических процессах это состязание похоже на игру в одни ворота. Судья и прокурор всеми силами старались сбить с толку Никитенко. Но это им оказалось не под силу. Ярослав стоял на своем и даже следил за точностью терминологии.
– Вы видели противоправные действия участников массовых беспорядков?
– Массовых беспорядков не было, противоправные действия сотрудников полиции видел: они избивали участников шествия, а те оборонялись.
Никитенко подробно описал одежду и действия Козырька.
– Этот человек был рядом со мной, я его хорошо видел и запомнил, и это был не Бученков. Бученкова там не было.
И тут началась словесная дуэль, напоминающая пародию на диспуты средневековых схоластов.
– Почему вы утверждаете, что Бученкова не было на Болотной? Вы что, пересмотрели несколько тысяч участников шествия? – спрашивает прокурор.
– Я сказал, что его не было во время тех эпизодов, которые ему вменяются в вину и в которых участвовал не он, а человек в черном.
– Вы сказали, что не видели колонну анархистов, а Бученков, по логике вещей, был там. Как же вы утверждаете, что его не было, раз вы не видели анархистов?
– Речь в суде идет о конкретных эпизодах, и я говорю именно о них.
– То есть утверждать, что Бученкова на площади не было, вы не можете?
– Его не было там, где был я. А человек, чьи действия ему вменяются, — не он.
Судье и прокурору хотелось точно знать, сколько секунд Никитенко видел человека в черном, сколько раз и в какие точно дни он виделся с Бученковым за все время их знакомства.
По ходатайству адвоката огласили протокол допроса Никитенко следователем Урановым в апреле 2016 года. Вот выдержки из высказываний этого следователя:
«У следствия имеются неопровержимые доказательства того, что Бученков был на Болотной и совершал противоправные действия, а также заключение экспертов».
«Вы понимаете, что можете понести ответственность за создание ложного алиби обвиняемому?»
Никитенко добавил, что грубых наводящих вопросов со стороны следователя и намеков на то, что ему лучше бы отказаться от своих показаний, было еще больше, чем отмечено в протоколе. «Это было легкое психологическое давление, но оно не повлияло на мои показания». (Заметим, что для человека, не отличающегося такой смелостью и таким упорством, как Ярослав Никитенко, подобное давление могло показаться не очень-то легким.)
— В протоколе это не зафиксировано, — возражает судья. – Почему вы не указали, что было давление.
– Потому что это видно по самим формулировкам. И я был занят другим: исправлял слова, которых я не говорил. Для меня было главным – сообщить то, что я видел. А установить, было ли давление, может юрист.
***
Последним в этом заседании опрашивали Бориса Булгакова, состоявшего в той же анархической организации «Автономное дело», что и Бученков. Именно он 6 мая 2012 года шел с мегафоном впереди колонны анархистов. Во многих других случаях эту роль выполнял как раз Бученков. Булгаков описал, сколько человек было в колонне, кто именно. Бученкова (который, процитируем прокурора, «по логике вещей» должен был находиться в этой колонне) среди анархистов не было.
***
Заседание завершилось малопонятным (по крайней мере, со стороны) выпадом судьи Семеновой. Вместо того чтобы подтвердить срок уже назначенного на следующий день заседания (обычная формальность), она вдруг заявила: суд предоставил защите время для опроса свидетелей и специалистов, пусть она воспользуется им прямо сейчас (на часах было около 19).
— Но на сегодня наша повестка исчерпана, — возразил Илья Новиков. – Заявленный четвертый свидетель явился, но остаться не смог, поскольку заседание началось с часовым опозданием. На завтра у нас предусмотрено еще четыре свидетеля, а затем – еще четыре специалиста, доисследование письменных материалов и различные ходатайства. Это рассчитано на два-три заседания.
– Ну, вот и займитесь письменными материалами.
– Это не соответствует тактике защиты, порядок действий мы вправе назначать самостоятельно. К тому же, сейчас уже закончилось рабочее время.
Адвокат напоминает, что в процессе пропало не менее четырех заседаний, так как не являлись свидетели обвинения, тогда как свидетели защиты являются исправно. Защита ни в коей мере не затягивает разбирательство. Тем более, что срок домашнего ареста продлен Бученкову до января.
Невразумительность продолжается. Адвокаты просят перенести заседание на завтра, судья капризно поправляет: не перенести, а отложить. Хорошо – отложить. Судья постановляет: в отложении отказать и дать возможность исследовать письменные доказательства (очевидно, прямо сейчас).
Новиков и Сидоркина повторяют: защита не окончила предоставление доказательств, но будет предоставлять их, когда сочтет целесообразным. Повестка исчерпана только на сегодняшний день, и время сегодня выбрано полностью. «Иное понимание нашей позиции и переход к прениям — нарушение права на защиту» (Новиков). «Судом было заранее назначено четыре даты, мы их распланировали. Исходя из этого графика, 13 октября у нас предусмотрен допрос свидетелей и специалистов. Прошу отложить заседание, как и было запланировано» (Сидоркина).
Судья:
– График не назначен, а предложен. Защите предоставлено достаточно времени для предоставления свидетелей. Следующее заседание завтра, 13 октября, в 10.00.
Означает ли это, что защиту начнут «укорачивать»? Ведь с каждым новым свидетелем дело становится все более карикатурным, а правда — все более очевидной. Оспаривать действия судьи в ходе процесса не может никто. А после приговора – жалуйтесь на здоровье, хоть в ЕСПЧ, хоть куда. «Но есть и Божий суд!» — всплывает в памяти. Забудьте! Это позапрошлый век! А у нас тут российский постмодерн.
Наталья Мавлевич
Фото Дмитрия Борко
На фотографии: Дмитрий Бученков и его адвокаты